Зиновий Сагалов
СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ
ГОГОЛЬ
Ездовые ошибаются в погоде.
Бездорожье опрокидывает век.
Спутан путь, расхлестаны поводья-
Только это видит человек.
Скучно скачут копны в контрдансе,
Как головки ангельских кузин
Там, в столице.
Шибким тарантасом
Всем дорогам молча пригрозил.
Он давно не бредит Петербургом
И в отместку миллерам, буше -,
Ночь в корчме. Хрипят во сне с натуги.
Складывают песни .Ловят вшей.
Ездовые думают о доме.
У него другой ориентир:
Кони, кони…
Он еще ведомый,
Но одновременно поводырь.
Он в себе – непризнанный оракул.
Этой ночью целый мир открыт:
В сундучке еловом вмести фрака
До поры до времени лежит…
|
НА ДВЕ МИНУТЫ
ТРИДЦАТЬ ДВЕ СЕКУНДЫ
Когда по ходу пьесы,
В конце второго акта,
Немецкий офицер
(Алеша Звонов)
В меня стреляет из пистолета,
Я навзничь падаю на авансцене —
Рука и волосы над оркестровой ямой-
Весь театр,
От галерки до партера,
Стихает, замирая в темноте,
В немом восторге
От моей груди,
Которая – моя и не моя! -
Лежит,
Доступная и отданная театру,
На две минуты тридцать две секунды,
Лежит открыто,
Вырвавшись из платья,
Сосками вверх
Над оркестровой ямой.
МЫ ИЗ ДВУХ ПОЛОВИНОК
Р.Ш.
Я из тысяч ночей вспомню ночь сорок пятого года.
Я из тысячи лун сохраню в своем сердце одну.
Мы из двух половинок, а вместе мы легкая лодка,
Просто лодка без весел, плывущая через войну.
Сердце станет качаться , как тихие лунные волны,
Море вынесет нас на скалистую кромку земли.
Мы из двух половинок, а вместе мы остров безмолвный.
Мы с тобою случайно его этой ночью нашли.
Звезды долго не гаснут в густом предрассветном тумане,
И на каменных кручах ромашки от солнца зажглись.
Мы из двух половинок, а вместе мы вечная тайна.
Что нам смерть, если мы негасимая жизнь.
БАЛЛАДА О ТЮРЕМНОЙ СТЕНЕ
Знает старая кирпичная тюремная стена:
Между мною и свободой здесь поставлена она.
На рассвете грай вороний огласит тюремный двор.
Смерть свинцовыми зрачками на меня глядит в упор.
Знает старая кирпичная высокая стена,
Что отсюда в это утро вся Вселенная видна.
Дайте солнце, дайте небо, дайте воздуха мне в грудь,
Дайте скованные руки через стену протянуть.
Знает старая кирпичная высокая стена,
Отчего, как черной оспой, вся изранена она,
Отчего меня к ней ставят и глаза закрыть велят,
Отчего багрянцем листьев вспыхнул дикий виноград.
Знает старая кирпичная тюремная стена:
После залпа наступает гробовая тишина.
Только эхо многократно разнесет мои слова:
"Джемма! Овод умирает, революция — жива!"
БУДЕНОВКИ – КОСЫНОЧКИ
Жили мальчики когда-то без "ионики",
Жили девочки когда-то без пластиночек.
И ходили эти мальчики в буденовках,
И носили эти девочки косыночки.
Кони цокали подковками железными,
И тревожно звали трубы Революции.
Расставались эти мальчики с невестами
И гадали эти девочки : "Вернутся ли?"
Были мальчики в буденовках котовцами,
Гнали контру, эскадронами рассыпавшись.
И молчали под наганами махновскими
Нецелованные девочки в косыночках.
Были мальчики войною продырявлены,
Были девочки нагайками отмечены.
Стали мальчики высокими курганами
И березами в степях остались девочки.
Жили мальчики когда-то без "ионики",
Жили девочки когда-то без пластиночек.
И любили эти мальчики в буденовках
Самых чудных своих девочек в косыночках.
КОЛОДЕЦ
Их расстреляли и бросили в колодец.
Из газет
Мы стали дном колодца.
Наши очи полощет родниковая вода.
Из этого колодца не напьется
Никто и никогда.
Никто и никогда.
Мы смотрим в небо- там мерцают звезды.
И солнца луч порой утонет в нас.
И дальним песням эхо отзовется.
Мы умерли за вас.
Мы умерли за вас.
Быть может, станем мы водою сами,
Растаем в реках, потечем в моря.
Своими нераскрытыми глазами
Увидим вас, друзья.
Увидим вас, друзья,
Увидим вас, друзья.
БАЛЛАДА
О ФРОНТОВОЙ ЛЮБВИ
Да, была любовь —
В головах шинели .
Да, была любовь –
Там, где пули пели.
Да, была любовь –
Поле рдело маками.
Да, была любовь
Между двумя атаками.
Да, была любовь
Яркой, как ракета.
Да, была любовь
Только до рассвета .
Да, была любовь —
Горькая, полынная,
Да, была любовь —
Песня соловьиная.
Да, была любовь —
Каждый миг последний .
Да, была любовь
У черты смертельной.
Да, была любовь —
Гордая, стыдливая.
Самая короткая,
Самая счастливая...
ДРУГУ
Б .З.
Ясней, чем дерево в огне,
Горел вторые сутки разум.
А ты сидел, как из камней,
Своим неверием наказан.
Прощупав жизнь до самых пят
И не найдя нигде прорехи,
Зачем ты сделал из себя
Подобье муки и потехи?
Сошлись и разошлись пути.
Ушли года .Упали боги.
Нам не удастся все снести
В счет общей зыбкости эпохи,
В счет неумения прожить,
В счет несговорчивости сердца.
На что ж тебя благословить
Проклятием единоверца?
Конец один: назло скотам,
Разбуженный, ты вскочишь ночью.
Тяжел лишь первый шаг, а там
Четыре этажа и — точка.
СЕРЕБРЯНЫЙ РОЖОК
Старая песенка
Вспомнилась, дружок:
На небе месяц-
Серебряный рожок.
Во тесовые ворота
Кулачком колотит кто-то,
А на небе месяц-
Серебряный рожок.
Докрасна, докрасна
Разгорелась печь.
-Тетенька, тетенька,
Где сиротке лечь?
Ни отца, ни мамы нету,
Я одна брожу по свету,
А со мною месяц-
Серебряный рожок.
-Девица милая,
Вот твоя кровать.
Матушкой ты меня
Можешь называть.
Заживем теперь с тобою
Мы под крышею одною :
Я да ты, да месяц –
Серебряный рожок.
ЗОНГ
Хотите знать, что будет,
Когда нас здесь не будет?
Лет эдак через тридцать или пятьдесят?
Погибнет наша рота
В снегах Восточного фронта.
На костылях вернется лишь один солдат.
Но снова мир заверчен,
Закручен и заперчен,
И снова рвутся бомбы во всех концах Земли.
И нас не позабыли
Ни в Чили,ни в Кампучии.
Волков вы перебили - волчата подросли!
Железными крестами
Торгуют в Амстердаме
И свастика на бедрах у длинноногих мисс.
И ждет теперь реванша
Уж не такой, как раньше –
Весь атомно-нейтронный
Господин Фашизм.
И снова мир заверчен,
Закручен и заперчен,
И снова рвутся бомбы во всех концах Земли.
И нас не позабыли
Ни в Чили, ни в Кампучии.
Волков вы перебили – волчата подросли!
|
|
