Зиновий Сагалов:
“Значит, я не травоядное животное”

19 сентября нашему бывшему земляку, известному харьковскому драматургу Зиновию Сагалову исполнится 75 лет.

К юбилею он подошел с завидным творческим багажом и решительной сменой окружающей действительности: уже несколько лет, как однажды с юмором заметил в электронном письме, живет "в глубоком германском тылу" — небольшом городе Аугсбург.

Кстати, об электронной переписке. Следует сказать, что мы с Зиновием Сагаловым в его прежней, харьковской жизни, знакомы не были. А контакты завязались благодаря его неравнодушию к Родине и интересу нашей газеты к жизни бывших соотечественников. "Моя Батьківщина. Моя Родина" опубликовала несколько статей Зиновия Сагалова, а со своей стороны постоянно следила за его творчеством, извещая читателей о выходе новых книг писателя, постановке спектаклей... Общение наше происходило исключительно в виртуальном режиме — по Интернету, что наложило определенный отпечаток и на предлагаемую беседу.

— Вы родились в Тбилиси. А как оказались в Харькове?

— Если бы это случилось сейчас, то я бы сказал, что президент Грузии Саакашвили сделал подарок президенту Украины Ющенко. А как это произошло три четверти века тому назад, не ведаю.

— Что помешало вам поступить в театральный институт, как мечталось в юности?

— Родители (они работали в здравоохранении) хотели, чтобы их чадо пошло по их медицинским стопам. Но я все-таки не был послушным сыночком — доктором все же не стал.

— Жалеете ли вы, что закончили филологический факультет Харьковского университета?

— Мой принцип — никогда не жалеть о содеянном. Учиться было интересно — упивался литературой от античности до наших дней.

Хотя в читаемых нам курсах русской и зарубежной литературы, тщательно отредактированных партийными боссами, были досадные лакуны. Сами посудите — русская литература без Достоевского, западная — без Джойса и Марселя Пруста. За вечер памяти Есенина, который мы провели на первом курсе, "зачинщики" получили строгача по комсомольской линии.

— Говорят, что плоды творчества — как дети, выделить самое любимое невозможно. И все же — какая из ваших работ наиболее дорога и почему?

— Продолжаю ваше сравнение плодов творчества с детьми. Общеизвестно, что мать все-таки больше любит тех деточек, у которых не сложилась судьба. Любовь подпитывается жалостью — это естественное человеческое чувство, его не надо стыдиться. Когда пьеса добралась до сцены, состоялась как театральное событие, она уже отделилась от тебя, зажила своей собственной жизнью. Теперь уже только от нее зависит, возьмут ее другие театры или нет. Но цель достигнута.

Иное дело, когда пьеса остается в ящике твоего письменного стола (или, посовременнее, в памяти компьютера). И никому она не нужна, не интересна, а ты столько сил отдал этому своему детищу. Моя пьеса "Полеты с Ангелом" о Марке Шагале была написана по договоренности с Г. Грумбергом для Харьковской филармонии, где до этого успешно шли мои спектакли "Три жизни Айседоры Дункан" и "Сестры Джоконды". Но Грумберг уехал в Израиль, а мои попытки заинтересовать другие театры не имели успеха. Обидно было, конечно, тем более, что пьеса, по моим ощущениям, удалась. Как-то в курилке театра им. Шевченко разговорился с Леонидом Семеновичем Тарабариновым, рассказал ему о пьесе, он заинтересовался. А прочитав ее, пошел к главному режиссеру А. Я. Литко и сделал официальную заявку. Получился великолепный спектакль, а роль Марка Шагала стала одной из любимых ролей этого выдающегося мастера украинской сцены. Я был счастлив, когда он, сыгравший десятки ролей классического и современного репертуара, выбрал для своего бенефиса именно этот спектакль. И пьеса вмиг перестала быть "обездоленным ребенком": ее поставили в Минске, Тель-Авиве, Штутгарте.

В Германии я написал несколько пьес, в том числе трагикомедию "Блонди и Адольф" — о любимой собаке фюрера. Она напечатана в журнале "Нева", но подлинная жизнь пьесы начинается только на сцене.

Вот она и есть сегодня самая любимая, надеюсь и мечтаю, что она пробьет себе дорогу.

— Что повлияло на принятие решения об эмиграции? И почему именно Германия? Не Израиль, не США?

— Один высокопоставленный чиновник Министерства культуры, будучи в Харькове, сказал художественному руководителю театра им.Шевченко: "У вас что, кроме Сагалова, нет других современных авторов?" Вроде бы мелочь, а пахнуло старыми порядочками — это был первый звоночек. К сожалению, не единственный. А потом в Германию уехала дочь с внуками и нам с женой ничего не оставалось, как собрать свои пожитки и двинуться за ней.

— Вы были признанным драматургом не только в Харькове, но и в СССР — более двадцати поставленных драматических произведений, добрый десяток книг… Каково после этого стать безвестным литератором в чужеязычном государстве?

— Совершенно превратное впечатление о моей жизни за рубежом! Я не чувствую себя ни "безвестным", ни выброшенным из жизни. Поверьте, что в Харькове я не был так загружен литературной и общественной работой и не был так востребован, как здесь — у меня буквально нет свободной минуты. В Мюнхене, как известно, живут писатели В. Кунин (автор "Интердевочки"), В. Войнович, драматург Б. Рацер, и никто из них, я уверен, не чувствует себя изгоем. Кроме того, гениальное изобретение человечества — Интернет связывает меня и с Россией, и с Украиной, и с США, и Израилем. Жизнь продолжается!

— Почему вам не живется в Германии "травоядно-растительной жизнью", как виделось перед эмиграцией? Что подвигает на работу над новыми пьесами, на постановку собственных спектаклей?

— Значит, я не "травоядное животное". Постановочно-режиссерский зуд всегда сидел во мне, окончил в свое время даже какие-то краткосрочные курсы режиссеров — и вот представилась возможность поэкспериментировать. Зачем же отказываться, если эта работа доставляет удовольствие?

— Кто сейчас составляет круг вашего общения?

— О, достаточно приятное общество! Во-первых, мой театр — актеры, художник, композитор. Есть знакомые журналисты, врачи. Из разных городов — москвичи, ленинградцы, киевляне, жители Бишкека и Ташкента. Одно из самых больших — харьковское землячество. С ними отмечали 350-летие Харькова.

— Вы, как пишут в аннотациях, член Национального союза писателей Украины и Союза украинских писателей Германии. Как на практике осуществляется ваша связь с этими союзами?

— На общие собрания не выезжаю. Связь — моральная, духовная.

— Расскажите подробнее о Союзе украинских писателей Германии: кто в него входит, каковы задачи и функции этого объединения? Что это дает вам? И вообще: быть в союзах — это не от "советскости"?

— Видели фильм "Фантом оперы"? Так вот у нас был, как оказалось, "Фантом спілки". Организатором Союза украинских писателей Германии был киевлянин Александр Деко. За три года мы ни разу не собирались и даже не знаем друг о друге. В один прекрасный день наш "голова" исчез — куда, неизвестно: говорят, в Израиль. Не оставил ни преемника своего, ни даже списка членов.

— Чувствуете ли вы себя украинским писателем, будучи русскоговорящим евреем в Германии?

— В такой же степени, как, например, Параджанов чувствовал себя украинским кинематографистом, будучи русскоговорящим армянином.

— Как собираетесь отметить свое 75-летие — в кругу семьи или с приглашением друзей? Какую кухню смогут отведать гости: немецкую, украинскую, еврейскую?

— Если моя жена Рита своими русскими ручками приготовит из немецкого карпа еврейскую рыбу фиш, думаю, и семья, и гости будут довольны.

— Традиционный вопрос: ваши планы на 20 сентября 2005 года? Вот вы проснулись после юбилея…

— А "поутру они проснулись" и заглянули в календарь: "20, вторник, репетиция спектакля "Набережная Круазетт".

Юрий Ровчак

Газета "Моя Батьківщина.Моя Родина”(Харьков). 13 сент.2005 г.)